Инновационные преобразования в условиях моноотраслевой специализации и этнокультурные особенности населения
Х.Б. Бадарчи1, Г.Ф. Балакина1, О.Н. Монгуш1, 2
1 Тувинского института комплексного освоения природных ресурсов СО РАН. г. Кызыл, Российская Федерация
2 Тувинский государственный университет, г. Кызыл, Российская Федерация
Горная Промышленность №5 / 2024 стр.80-85
Резюме: В исследовании предпринимается попытка количественной оценки взаимосвязи социокультурных процессов и инновационной активности в регионе с преобладанием горнодобывающего производства – в Республике Тыва. В частности, авторами рассчитано влияние изменений этнического состава населения на макроэкономические показатели (структура и динамика валового регионального продукта, удельный вес инновационных товаров, работ и услуг в общем объеме отгруженных товаров, работ и услуг). Сделан вывод, что существует связь инновационных процессов в Туве и динамики социокультурных реалий, которая в значительной степени опосредована. Регионам со слабой экономикой для роста доходов населения и региональных бюджетов предлагается сделать приоритетным развитие добывающей отрасли. При достижении достаточного экономического потенциала в средней и долгосрочной перспективе необходимо перейти к приоритетной поддержке малых и средних производств, которые при условии специализации в сфере обрабатывающих производств реализуют в полной мере и инновационный потенциал экономики отстающих регионов.
Ключевые слова: регион, Республика Тыва, добывающая промышленность, инновации, этнокультурные особенности
Благодарности: Статья подготовлена в рамках исследования по проекту Российского научного фонда №23-28-10009 «Социально успешные и неуспешные адаптационные практики этнорегиональных общностей в условиях масштабных инновационных изменений (на примере Республики Тыва)», https://rscf.ru/project/23-28-10009/
Для цитирования: Бадарчи Х.Б., Балакина Г.Ф., Монгуш О.Н. Инновационные преобразования в условиях моноотраслевой специализации и этнокультурные особенности населения. Горная промышленность. 2024;(5):80–85. https://doi.org/10.30686/1609-9192-2024-5-80-85
Информация о статье
Поступила в редакцию: 13.07.2024
Поступила после рецензирования: 27.08.2024
Принята к публикации: 12.09.2024
Информация об авторах
Бадарчи Херел Буян-оолович – кандидат экономических наук, доцент, Тувинский институт комплексного освоения природных ресурсов Сибирского отделения Российской академии наук, г. Кызыл, Российская Федерация; e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Балакина Галина Федоровна – доктор экономических наук, Тувинский институт комплексного освоения природных ресурсов Сибирского отделения Российской академии наук, г. Кызыл, Российская Федерация; https://orcid.org/0000-0003-2387-7190; e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Монгуш Ольга Николаевна – кандидат экономических наук, доцент, заведующий кафедрой бухгалтерского учета, анализа и аудита, Тувинский государственный университет; научный сотрудник, Тувинский институт комплексного освоения природных ресурсов Сибирского отделения Российской академии наук, г. Кызыл, Российская Федерация; e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Введение
В свете сохраняющихся кратных различий регионов России по уровню хозяйственного развития изучение механизмов экономического роста, в первую очередь применительно к экономикам отстающих регионов, не теряет своей актуальности. Одним из самых бедных субъектов по прошествии почти двух десятков лет после начала перехода на рыночные рельсы неоднократно становится Республика Тыва 1. Нельзя сказать, что Тува является исключительным случаем. Группа отстающих регионов с примерно одинаковым положением представлена разными субъектами и центральной части страны, и периферии. Но следует отметить, что наиболее тяжелое положение традиционно отмечается в «национальных» регионах юга Сибири и Северного Кавказа, в которых уровень развития промышленности едва ли достигает показателей советской эпохи.
Особенности развития экономики Тувы
В Туве закрылись два горнодобывающих комбината в прошлом всесоюзного значения: кобальтовый в 90-х годах прошлого столетия [1], асбестовый чуть позже в 2000-х – относительно недавно [2, с. 98]. Вместе с тем в новое время открылись несколько производств по добыче цветных металлов, включая золото, за счет в том числе и иностранных инвестиций. В них, впрочем, трудятся преимущественно вахтовики из других регионов России и трудовые мигранты из Китая. Горная промышленность, де-факто являясь ключевым источником пополнения налоговых доходов регионального бюджета, значительной частью валового регионального продукта, в то же время не становится источником массовой занятости для местного населения. Ввиду отсутствия других звеньев технологической цепочки по дальнейшей переработке горного сырья на территории региона данная отрасль в региональной экономике остается несколько дезинтегрированной, чуждой для существующих этнокультурных реалий в Туве. Существующая в Туве внутренняя экономическая политика в аспекте стратегической определенности не отличается последовательностью. В частности, реализуемая в Туве федеральная Индивидуальная программа социально-экономического развития региона (2020– 2024 гг.), хотя и решает ряд частных проблем, создает «точки роста», однако представляет из себя комплекс небольших отдельных хозяйственных проектов из разных отраслей.
Ввиду отсутствия развитой инфраструктуры, кадров требуемой квалификации и других условий небольшие экономики отстающих в развитии регионов объективно стоят перед выбором либо относительно высоких темпов роста в случае удачной моноотраслевой специализации, либо менее интенсивных темпов с «диверсифицированной» экономикой. При этом вариант специализации, к примеру, в относительно высокорентабельной и объемной горнодобывающей отрасли, в особенности в условиях этнической периферии, не встречает особого энтузиазма ввиду, возможно, перспектив превращения и консервации региона в качестве сырьевого придатка для более развитых соседей. Горная промышленность к тому же в обывательском понимании наиболее близко ассоциируется с разрушающим воздействием на природу на фоне других отраслей. Кроме этого, такой вариант реализации экономического потенциала, как представляется, отодвигает перспективы для инновационного развития на неопределенно далекий временной лаг.
При этом парадоксально, но перспективы реализации потенциала в направлении развития сельского хозяйства, рыболовства (рыбоводства), охоты, собирательства в контексте перспектив угрозы для инновационного будущего и неблагоприятной экологической обстановки обычно не рассматриваются и у местных властей, и общественности особой критики не встречают. К примеру, в Туве при значительных объемах ежегодного государственного финансирования сельскохозяйственной отрасли доля местной продукции даже на местном продовольственном рынке продолжает составлять совершенно несущественную часть. Интенсивные формы животноводческих хозяйств с плановым забоем или круглогодичным надоем молока, получением яиц практически отсутствуют. В сфере растениеводства отсутствуют промышленные тепличные хозяйства. Практически отсутствуют овощехранилища. Сельское хозяйство явно не может стать локомотивом развития региона, но при этом имеет значительную бюджетную поддержку, мощную, даже излишнюю инфраструктуру подготовки кадров, которая ежегодно на бюджетные средства выпускает значительное количество невостребованных именно в своей отрасли специалистов.
Анализ связи инноваций и этнокультурных процессов в регионах
Гипотеза настоящего анализа заключается в том, что при условии наличия объективных внутренних возможностей (и благоприятствующей внешней конъюнктуре) для специализации в добывающей отрасли целесообразна последовательная политика реализации экономического потенциала региона в первую очередь именно в ней. Во вторую очередь развертывается потенциал в сфере обрабатывающих малых и средних производств, желательно находящихся в технологической связи с добычей, и только в третью очередь сельское хозяйство, причем в аспекте поддержки только его интенсивных форм. Раскрыть логику и причины такой последовательности задача настоящего анализа. Важной составляющей политики является, как мы выше отметили, преодоление возможного влияния этнокультурного фактора.
В контексте описанной на примере Тувы ситуации и поиска причин экономического отставания похожих национально-территориальных субъектов часто в числе ключевых причин выделяют отток высококвалифицированных кадров в 90-х года прошлого столетия в значении, ассоциируемом с массовым выездом русского населения в другие регионы. И определенная историческая подоплека, и доля правды в данном тезисе, возможно, имеются, поскольку становление экономики и социальной сферы со времен образования национальных автономий происходило главным образом за счет централизованных ресурсов и с привлечением высококвалифицированных кадров, состоящих в основном из представителей титульного этноса – русских. Очевидно, что интеграция региональных хозяйственных систем национально-территориальных субъектов в эпоху их формирования в раннем СССР в единое экономическое пространство всей страны позволила перейти и адаптироваться к актуальным на то время технологическим укладам неэволюционным способом, действительно, с «галопирующими» темпами.
В контексте этого представляется возможным предположить, что социально-экономическое отставание в национальных окраинах в условиях нового времени связано с отсутствием или неэффективностью успешных адаптационных практик к новым способам хозяйствования, организации труда, технологическим инновациям и т.д., то есть определенным сопротивлением, обусловленным, в свою очередь, этнокультурными особенностями населения.
С одной стороны, этнокультурным фактором трудно пренебречь. В практике реализации крупных горнопромышленных проектов на территории Республики Тыва в новое время возникали конфликтные ситуации, связанные с невыполнением со стороны инвесторов обязательств по трудоустройству в рамках определенных квот специалистов из местного населения. У предприятий тоже были свои причины не выполнять обязательства. Претензии предприятий к местному трудовому контингенту могли не быть связаны с уровнем компетенций, умений и навыков, но в существенной степени замечания могли быть связаны с низкой производительностью и несоблюдением трудовой дисциплины со стороны работников, нанятых по квоте. В исследованиях Тибета [3] – автономного района Китая, отмечались схожие сложности, связанные с особенностями делового или производственного поведения этнических тибетцев, при попытках наладить на территории данной провинции производства массовой продукции по типовым моделям, практикуемым в восточных и центральных провинциях Китая. Были определенные нюансы в отношении местных кадров к мерам материально-финансового стимулирования и прочим, казалось бы, стандартным аспектам трудовых отношений и менеджмента. Опыт Китая в вопросе развития западных этнических провинций говорит о важности учета этнокультурного фактора и необходимости целенаправленной работы в этом направлении.
С другой стороны, отток высококвалифицированных кадров из национальных окраин в России на самом деле продолжается и по сей день. Тува продолжает терять своих квалифицированных специалистов, но уже из представителей коренного населения. Выезжают за пределы врачи, учителя школ, преподаватели вузов. Главная причина – низкий уровень жизни, уровень доходов и ограниченные возможности для профессиональной самореализации. В этой связи не менее обоснованным представляется мнение, согласно которому отток русского населения из этнических окраин в 90-х годах прошлого столетия происходил главным образом по причине падения уровня жизни, вследствие массового закрытия производств и невостребованности узкопрофессиональных кадров в экономике и социальной сфере.
Для количественной оценки роли этнокультурного фактора в контексте других объективных факторов, способствующих или препятствующих процессам инновационных преобразований, представляется необходимым в первую очередь предварительно изучить парную связь между показателем доли титульного этноса – русских, как носителей общей внутренней «неэтнической» культуры и показателем инновационной активности в регионах. Можно взять и обратный показатель – долю представителей этнических меньшинств в общей численности населения, но это в контексте данного (корреляционного) анализа не имеет принципиального значения и будет эквивалентно. В целях обеспечения принципа сопоставимости данных по объектам исследуемой совокупности (регионам) специально используются долевые показатели. Ключевым результирующим показателем будет удельный вес инновационных товаров, работ и услуг в общем объеме отгруженных товаров, работ и услуг. Очевидно, что данные показатели являются высоко инерционными во времени. Тем не менее в целях минимизации возможного влияния конъюнктурной динамики считаем целесообразным использовать усредненные значения данных по двум показателям по регионам России, взятым из официальной статистики за 2010 и 2020 гг. В эти годы в нашей стране к тому же проводились и сплошные переписи населения. Эти данные будут наиболее достоверными из доступных источников информации для количественной обработки. Для выявления связей между показателями используем статистический метод парной корреляции. Ввиду отсутствия данных по некоторым регионам из анализа исключены автономные округа в составе других субъектов и новые регионы России, в том числе Республика Крым и г. Севастополь.
Обсуждение результатов расчетов
Относительно длинный ряд исследуемых объектов, состоящий из 80 субъектов, по двум признакам позволяет сделать корреляционный анализ с надежным результатом. Коэффициент парной корреляции между двумя показателями в итоге составил 0,14. Это свидетельствует об отсутствии устойчивой связи между показателями доли русского населения (или доли этнических меньшинств) и доли инновационной продукции и услуг в экономиках регионов. Об этом же наглядно свидетельствует график, составленный на основе значений двух показателей на массиве 80 регионов России.
Рис. 1 График показателя удельного веса инновационных товаров, работ и услуг в общем объеме отгруженных товаров, работ и услуг в контексте доли титульного этноса – русских в общей численности населения в разрезе регионов России, по усредненным значениям 2010 и 2020 гг.
Fig. 1 A line chart of the share of innovative goods, works and services in the total volume of shipped goods, works and services in relation to the share of the titular ethnic group, i.e. the Russians, in the total population in various regions of the Russian Federation, based on the average values for 2010 and 2020
По усреднённому за 2010 и 2020 гг. показателю удельного веса инновационных товаров, работ и услуг в общем объеме отгруженных товаров, работ и услуг лидирует Республика Мордовия, у которой свыше четверти всего объема относится к категории инновационных. К лидерам также относятся Татарстан, а также подавляющая часть промышленно развитых регионов центральной части страны, которые в этнокультурном аспекте определяются как «исконно русские», в том смысле, что население этих регионов состоит в основном из представителей титульного этноса нашей страны. Другая часть ранжированного списка регионов при поверхностном рассмотрении действительно представлена из национальных регионов юга Сибири, в частности Тувы, Хакасии, Алтая и регионов Северного Кавказа. Вместе с тем уже наличие Мордовии, Татарстана и других национальных республик в числе лидеров «инновационных» экономик внутри страны и соседство, к примеру Калининградской области, в том же ранжированном списке с Тувой и Хакасией, Псковской области с Республикой Алтай свидетельствует о недостаточной убедительности тезиса об однозначном влиянии этнокультурного фактора для возможности инновационных преобразований в экономике. Поэтому можно отметить, что все регионы вне зависимости от этнокультурного состава населения имеют потенциал для инновационных преобразований и экономического роста. Другим вопросом может являться целенаправленная политика отраслевой специализации и адаптация к этому наличного населения, что может потребовать времени, усилий и средств.
Для проверки основной гипотезы о необходимости соблюдения последовательного приоритета при поддержке отраслей для слаборазвитых регионов с горнопромышленным потенциалом включим в анализ кроме «инновационного» и «этнокультурного» показателей дополнительно показатели долей 14 отраслей (видов деятельности) в валовых региональных продуктах в разрезе 80 субъектов. Это позволит охарактеризовать связи инновационности региональных экономик с их структурно-отраслевыми характеристиками. Кроме этого, в целях определения роли малых и средних производств в анализ включен показатель количества микро-, малых и средних предприятий на 1000 человек населения. Результат комплексного корреляционного анализа представлен на рис. 2.
Рис. 2 График парной корреляции показателя удельного веса инновационных товаров, работ и услуг в общем объеме отгруженных товаров, работ и услуг в контексте отраслевой структуры экономики, числа малых и средних компаний, этнического состава населения регионов России, по усредненным значениям 2010 и 2020 гг.
Fig. 2 A pair correlation bar chart of the indicator of the share of innovative goods, works and services in the total volume of shipped goods, works and services in relation to the sectoral structure of the economy, the number of small and medium-sized companies, and the ethnic composition of the population in regions of the Russian Federation, based on the average values for 2010 and 2020
Как видно из графика, этнокультурный фактор в инновационности экономики потенциально может играть роль, но по результатам данного анализа данную связь нельзя охарактеризовать как существенную и устойчивую. Тем не менее приведенные здесь расчеты показывают, что данная связь существует, что подтверждается работами ряда исследователей на качественном уровне [4–6] и осуществленными попытками количественной оценки указанной взаимосвязи [7; 8]. Это может свидетельствовать о том, что при должной целенаправленной работе этнокультурный фактор (при наличии) можно купировать, а значит сделать, к примеру, горнодобывающую отрасль при всей ее неспецифичности для этнокультурных реалий регионов все же органичной частью рынка труда в условиях национальных субъектов со слаборазвитой экономикой. Более выраженными в подтверждение более ранних исследований и обоснованности основной гипотезы настоящего исследования являются жесткие факторы: доля обрабатывающих производств [9] и удельная предпринимательская активность населения [10]. Именно в обрабатывающей отрасли всегда выше доля интеллектуальной составляющей по сравнению с отраслями, в основе которых лежит эксплуатация природных ресурсов. Как видно из графика на рис. 2, добывающий сектор имеет нулевую связь с инновациями, а сельское хозяйство как наиболее консервативная отрасль имеет выраженную обратную связь.
Заключение
На основе анализа и расчетов взаимосвязи динамики этнического состава региона и динамики продукции отраслей экономики и валового регионального продукта можно сделать следующие выводы:
1. Добывающая отрасль в регионах со слабой экономикой в настоящее время несмотря на консервативность продукции ввиду относительно высокой рентабельности имеет достаточные возможности для обновления производственных фондов, тем самым не являясь самостоятельным препятствующим фактором для параметра инновационности региональной экономики. При этом добыча полезных ископаемых обычно имеет значительные объемные показатели при сопоставимой фондоемкости и высокий налогово-бюджетный потенциал.
2. Поэтому при наличии соответствующих возможностей регионам со слабой экономикой предлагается сделать приоритетным развитие добывающей отрасли в качестве локомотива развития. Высокие среднедушевые доходы населения и бюджетную обеспеченность в настоящее время демонстрируют именно российские регионы с преобладанием добывающей экономики. При достижении достаточного экономического потенциала в средней и долгосрочной перспективе необходимо перейти к приоритетной поддержке малых и средних производств, которые при условии специализации в сфере обрабатывающих производств реализуют в полной мере и инновационный потенциал экономики отстающих регионов.
3. Развитие средних и малых обрабатывающих производств в целом не противоречит политике поддержки сельского хозяйства. Но ввиду выраженной отрицательной связи аграрной отрасли с процессами инновационного преобразования в ней нужно поддерживать только интенсивные формы хозяйствования. К примеру, в Туве аграрная отрасль состоит в основном из небольших животноводческих хозяйств, которые представляют для их собственников больше образ жизни, чем эффективный рентабельный бизнес. Вот этим, собственно, обосновывается основная гипотеза настоящего исследования о необходимости последовательной приоритетности отраслей и сфер в условиях, благоприятствующих горнопромышленной специализации, с преодолением возможного «этнокультурного» барьера.
4. Хотя связь инновационных процессов в Туве и динамики социокультурных реалий в значительной степени опосредована, тем не менее расчетные данные подтверждают ее существование. Необходимо формировать корректные способы выявления связей между культурой и инновационными процессами, отражающие как специфику восприятия инноваций этнорегиональными группами, так и особенностями социетальных ценностей.
Список литературы
1. Лебедев В.И. Арсенидное кобальтовое месторождение Хову-Аксы: проблемы возрождения уникального кобальтового производства в Туве. Уникальные исследования XXI века. 2015;(3):15–25. ebedev V.I. Arsenide cobalt deposit Khovu-Aksy: problems of reviving the unique cobalt production in Tuva. Unikalnye Issledovaniya 21 veka. 2015;(3):15–25. (In Russ.)
2. Бегзи А.Д. Экономика советской Тувы: достижения, проблемы и уроки. Новые исследования Тувы. 2017;(4):94–108. https://doi.org/10.25178/nit.2017.4.5 Begzi A.D. The economy of the soviet Tuva: achievements, challenges and lessons. The New Research of Tuva. 2017;(4):94– 108. (In Russ.) https://doi.org/10.25178/nit.2017.4.5
3. Ma R. Population and Society in Contemporary Tibet. Hong Kong University Press; 2011. 408 p. Available at: https://archive.org/details/populationandsocietyincontemporarytibetmarong_708_i/mode/2up (accessed: 02.07.2024).
4. Тамбовцев В.Л. Инновации и культура: важность методологии анализа Вопросы экономики. 2018;(9):70–94. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2018-9-70-94 Tambovtsev V.L. Innovations and culture: Importance of the analysis methodology. Voprosy Ekonomiki. 2018;(9):70–94. (In Russ.) https://doi.org/10.32609/0042-8736-2018-9-70-94
5. Аузан А.А., Бахтигараева А.И., Брызгалин В.А., Золотов А.В., Никишина Е.Н., Припузова Н.А., Ставинская А.А. Социокультурные факторы в экономике: пройденные рубежи и актуальная повестка. Вопросы экономики. 2020;(7):75–91. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2020-7-75-91 Auzan A.A., Bakhtigaraeva A.I., Bryzgalin V.A., Zolotov A.V., Nikishina E.N., Pripuzova N.A., Stavinskaya A.A. Sociocultural factors in economics: Milestones and perspectives. Voprosy Ekonomiki. 2020;(7):75–91. (In Russ.) https://doi.org/10.32609/0042-8736-2020-7-75-91
6. Брызгалин В.А., Никишина Е.Н. Существует ли региональная социокультурная специфика в России? Возможности использования социокультурного подхода в экономике. Вопросы экономики. 2020;(7):108–126. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2020-7-108-126 Bryzgalin V.A., Nikishina Е.N. Is there a regional culture in Russia? Opportunities of using a sociocultural approach in economics. Voprosy Ekonomiki. 2020;(7):108–126. (In Russ.) https://doi.org/10.32609/0042-8736-2020-7-108-126
7. Данилов Ю.А., Пивоваров Д.А. Влияние социокультурных факторов на финансовое развитие. ЭКО. 2021;51(1):93–111. https://doi.org/10.30680/ECO0131-7652-2021-1-93-111 Danilov Yu.A., Pivovarov D.A. The influence of sociocultural factors on financial development. ECO. 2021;51(1):93–111. (In Russ.) https://doi.org/10.30680/ECO0131-7652-2021-1-93-111
8. Буфетова А.Н., Коломак Е.А. Национальная неоднородность в регионах России: оценка, изменение, влияние на экономическое развитие. Вопросы экономики. 2021;(1):120–142. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2021-1-120-142 Bufetova A.N., Kolomak E.A. National heterogeneity in the Russian regions: Assessment, change, impact on economic development. Voprosy Ekonomiki. 2021;(1):120–142. (In Russ.) https://doi.org/10.32609/0042-8736-2021-1-120-142
9. Балакина Г.Ф., Бадарчи Х.Б. Корреляционный анализ показателей модернизации и экономического роста регионов России. Экономика и предпринимательство. 2018;(10):509–514. Balakina G.F., Badarchi Kh.B. Correlation analysis of indicators of modernization and economic growth of Russian regions. Journal of Economy and Entrepreneurship. 2018;(10):509–514. (In Russ.)
10. Бадарчи Х.Б., Балакина Г.Ф. Экспертная оценка возможностей для инновационных преобразований в регионе с преобладанием горной промышленности. Горная промышленность. 2023;(4):124–129. https://doi.org/10.30686/1609-9192-2023-4-124-129 Badarchi Kh.B., Balakina G.F. Expert assessment of opportunities for innovative transformation in a region where mining is the predominant industry. Russian Mining Industry. 2023;(4):124–129. (In Russ.) https://doi.org/10.30686/1609-9192-2023-4-124-129
